Каратила - Страница 49

— Аня, ко мне Егор приехал.

Яна наконец вспомнила о стоявшей рядом сестре

— Да уже вижу, что приехал. Как там Наташа поживает? — спросила Аня Егора о его младшей сестре, с которой очень дружила в школе.

— Да нормально, она тоже сейчас учится в медицинском институте, но только на Украине.

— Что же мы здесь на дороге стоим?! — спохватилась Яна. — Пойдем к нам в общежитие. Ты сюда надолго? И где ты остановился?

— Пока нигде не остановился. Я прямо с самолета отправился тебя искать и еле-еле успел.

— Ну и хорошо, что нигде. Я сейчас с комендантшей поговорю. У нас на этаже гостевая комната пустует, дашь ей немного денег, так она тебя за милую душу туда хоть на неделю пустит.

— Да я всего-то на три дня — виновато сказал Егор. — Больше не получится, у меня занятия в институте начинаются.

— Дурачок, ну что ты оправдываешься, я так рада тебя видеть…

С жильем для Егора все устроилось действительно очень просто. Комендантша, дородная круглолицая женщина, одетая в шерстяную кофту с накинутым на плечи пуховым платком, благосклонно приняв подношение, выдала ему ключи от пустовавшей комнаты.

Через полчаса Яна уже угощала оголодавшего Егора обедом, скармливая ему свои скудные студенческие запасы.

— Бедные девчонки, — удивлялся он, уминая предложенный ему обед за обе щеки. — Так у вас же совсем есть нечего. Я сейчас в магазин сгоняю, куплю продуктов

— Сиди уж, ешь, нам много лопать вредно, — стоя рядом, посмеивалась Яна. — Мы фигуры должны беречь, а то растолстею, ты и смотреть на меня не захочешь.

— Я? Да никогда! — промычал Егор, жуя макароны, заправленные маргарином, и запивая их темным сладким чаем.

— Все вы так говорите.

— Но я же не все, я лучше!

— Ах ты хвастунишка! — девушка шутливо взъерошила ему волосы.

— Ну вот я и сыт, — Егор похлопав себя ладонью по животу поднялся со стула. — Пойду, посмотрю на свое новое место жительства.

— Давай я тебе помогу навести порядок, — поднялась следом за ним Яна

Сопровождаемые лукавым и все понимающим взглядом Ани, они вышли из комнаты. Пойдя немного по коридору, Егор открыл дверь своей комнаты, пропустил девушку, потом зашел и запер дверь на замок. Когда он повернулся к Яне, она шагнула вперед и прижалась к нему всем телом. Егор подхватил ее на руки и осторожно опустил на кровать…

Потом они долго лежали рядом, шепотом рассказывая друг другу о последних событиях из своей жизни.

— Ой, а что это? — Яна водила своим изящным пальчиком по животу Егора, с которого еще не сошли ссадины от попаданий деревянного ножа.

— Да так, мелочь, — отмахнулся он. — На тренировках немного досталось.

— Ничего себе немного, вся грудь, весь живот побиты. Тебе, наверное, было очень больно?

— Да нет же, ерунда, не обращай внимания

— Как же, скажешь тоже, не обращай внимания — проворковала Яна и стала нежно целовать синяки на груди любимого.

Утром, пока Яна с сестрой были на занятиях, Егор быстро сгонял на рынок и забил разнообразной провизией их холодильник. Потом он выбил на заднем дворе большой палас, лежавший на полу, поместил на центр стола торт и свежие цветы, поставленные, по причине отсутствия вазы, в трехлитровую банку с водой, после чего с чувством выполненного долга побежал встречать сестер, у которых вот-вот должны были закончиться занятия.

— Егор, да ты просто волшебник! — увидев цветы и торт, сказала Яна.

— Все лучшее на свете — для прекрасных дам, — Егор, подражая официанту, которого он как-то видел в старом фильме, держа на согнутой руке воображаемое полотенце, залихватски щелкнул каблуками и кивнул.

— Зачем было так тратиться?

— Ничего я не потратился. Девчонки, я приглашаю вас на обед в маленький ресторанчик тут неподалеку.

— Егор…

— Возражения не рассматриваются и протесты не принимаются…

Три дня пролетели как один миг. С утра Яна уходила на занятия в институт, а после влюбленные много гуляли по городу, ловя последние теплые деньки уходящего бабьего лета. Жаркие ночи, проведенные вместе на скрипящей металлической кровати, уносили обоих в волшебную страну любви и счастья.

В последний вечер пребывания Егора в Саратове они с Яной допоздна гуляли по городу и наконец, устав от долгой ходьбы, присели отдохнуть на скамейку в глухом уголке городского парка.

— Егор, мне страшно. Здесь так темно и никого нет

— Не бойся, моя хорошая, я же рядом. А то, что никого нет, так это только хорошо. Никто не будет за нами подсматривать, когда мы будем целоваться.

Они долго целовались, идя на скамейке. На улице было уже совсем темно, и Егор стал подумывать о возвращении в общежитие. Вдруг он услышал шелест листьев, хруст веток и, кинув быстрый взгляд в сторону, увидел приближающуюся к ним компанию из пяти парней. В его голове отчетливо прозвенел сигнал тревоги. Подошедшая разбитная компания молча охватила полукругом сидевшую на скамейке парочку. Выражение, застывшее на лицах подошедших, заставило Егора вспомнить меткое выражение отца — морда просит кирпича.

— Нет ну ты глянь, Сема, а что это у нас тут такое? — дурашливо закричал один из парней, ритмично сгибая перед собой в руках черную резиновую дубинку.

— Баба и какой-то вахлак с ней рядом, — меланхолично жуя жвачку, ответил ему увалень с лошадиным лицом, неторопливо натягивая на руку кастет, холодно блестящий в лунном свете.

— Вот, Сема! — удовлетворенно икнув, продолжил парень с дубинкой. — В то время как трудовому народу в конце рабочего дня даже не на что выпить, разные буржуи в кожаных куртках тискают по паркам на скамейках наших баб. Так где же справедливость, я вас спрашиваю! Господь бог заповедал нам делиться со своими ближними. Вот этот фраерок сейчас с нами и поделиться своей бабой. А будет вякать, так мы и его в жопу оприходуем.